Уникум - Страница 54

— Если у тебя много лет есть мотив для убийства, то способ ты уж как-нибудь придумаешь. Можно, например, подкараулить жертву в подъезде и застрелить, а орудие убийства выбросить потом в Москву-реку. Оружие, насколько я понимаю, сейчас не проблема. И в подозреваемые можно записать полгорода — хулиганов, психов, грабителей, конкурентов, наркоманов, да мало ли кого еще… И потом за долгие годы ты десять раз передумаешь убивать. Уж если ты столько времени жил со своими мотивами, то чего ради сейчас-то лезть на рожон? Не говоря уже о том, что скрывать мотивы ото всех на протяжении многих лет тебе вряд ли удастся.

— Ну ладно, допустим, ты прав. Причина для убийства родилась здесь. Почему же твой убийца не мог подождать до Москвы, если там столько преимуществ?

— Это как раз просто, — ответил вместо Марка Леша. — Во-первых, убивают чаще всего сгоряча. Во-вторых, чем дольше ты будешь тянуть, тем больше вероятность, что другие прознают о твоих мотивах.

— Так давайте попробуем! — предложил Прошка. — С момента встречи Генриха, Марка и Мирона до исчезновения Мирона прошло каких-нибудь тридцать пять или тридцать шесть часов. Не так уж трудно перебрать все события за такой короткий промежуток времени.

— По-моему, если браться за эту безумную задачу, временной интервал надо расширить, — тихо высказался Генрих. — До нашей встречи тоже могло случиться нечто, послужившее толчком для убийства. Но, как сказал Марк, при наличии малого числа подозреваемых убийца, скорее всего, решил не рисковать. Кроме того, вы забываете, что насильственная смерть Мирона — это гипотеза. Наверняка от руки убийцы погибла только Нина. Поэтому надо расширить интервал — от приезда в Крым до того времени, когда Нине сделали укол снотворного. А это уже несколько суток.

— Я не верю, что убийца с самого начала собирался избавиться от Нинки, — затянул свою песню Марк. — Давайте сначала рассмотрим тот промежуток времени, который предложил Прошка, а уж если ничего не найдем, расширим интервал.

— Только давайте сначала приготовим обед, — спохватился Прошка. — А то мы так до вечера голодные просидим.

— Тебе полезно, — заявил Марк. — Может, брюхо до колен свисать не будет.

— У кого брюхо? — завопил Прошка. — На себя посмотри!

Я не стала дожидаться конца этой сцены, а взяла котелки и отправилась к морю. Генрих, видимо, боялся оставить больного Марка в одиночестве, и котелки так и провалялись с завтрака грязными. Отдирая присохшую к стенкам пшенку, я прокручивала в мозгу только что окончившийся разговор и пыталась определить, насколько естественно вел себя Марк.

С одной стороны, я не почувствовала в его словах фальши. И упорство, с которым он твердил, что главная жертва — Мирон, говорило в его пользу. Ведь все мои подозрения проснулись в тот момент, когда Белов сообщил мне о таинственном и неприятном разговоре Мирона с Марком. Если он послужил толчком к убийству, то Мирон действительно жертва номер один, и не только в порядке очередности. Зачем же тогда Марку вбивать нам в головы эту идею?

С другой стороны, уж очень активное участие он принимал в обсуждении, да и затеял его сам. А кто думает об убийстве больше убийцы? Правда, убийца должен соблюдать осторожность, чтобы не вызвать подозрений. Но если постоянно о чем-то думаешь, невольно проговоришься.

Так и не избавившись от мучительных сомнений, я ополоснула котелки и потащилась наверх. Где-то на полпути я услышала шаги и, подняв голову, увидела Марка, медленно спускавшегося по тропинке. В следующее мгновение раздался страшный треск. Марк обернулся и застыл столбом. Я не видела, куда он смотрит, но через секунду-другую остолбенела сама. В двух шагах от Марка, там, где тропинка делала изгиб, с шумом прокатился здоровенный камень и, достигнув края обрыва, ухнул вниз.

Глава 19

Звук удара грохнул пушечным выстрелом, отразился от скал и долго блуждал по окрестным склонам постепенно затихающим эхом. Когда эхо замерло, мы с Марком стряхнули с себя оцепенение и кенгуриными прыжками поскакали наверх. (И куда только подевалась Маркова слабость?) Еще не добежав до плато, я услышала встревоженный гул голосов. Все участники драмы сгрудились на небольшом пятачке у начала тропинки и глазели на внушительное углубление в каменистой почве. Полчаса назад, когда я проходила там с котелками, на месте углубления покоился большой обломок скалы.

— Как вы можете тут жить? — возбужденно говорила Ирочка. — На вас же в любую минуту может гора обрушиться!

— Кто сказал, что мы тут живем? — Прошка бросил на меня уничтожающий взгляд. — Мы отбываем наказание за излишнюю привязанность к одной особе, которая не мыслит себе существования в нормальных человеческих условиях.

— Если под нормальными человеческими условиями понимать жизнь в переполненном курятнике, — с ходу уточнила я.

— По крайней мере, в переполненном курятнике люди не ломают себе скоропостижно шеи.

— Зато они задыхаются под подушками!

Испугавшись очередного скандала, Ярослав повернулся к жене и поспешил ее успокоить:

— Насчет горы ты немного преувеличила, Ира. Обломок-другой еще может упасть, но, во-первых, тут не голые склоны и растительность замедлит падение. Во-вторых, ребята же не под обрывом палатки поставили. До них камни, скорее всего, не докатятся.

— Насчет любой минуты — тоже преувеличение, — мрачно заметил Леша. — Видите ровный срез с той стороны? Этот камень сорвался не сам по себе, а по чьей-то воле. И этот кто-то выбирал время падения не произвольно.

Я тупо уставилась туда, куда показывал Леша. И действительно, несмотря на солидную массу, камень при падении не до конца уничтожил след чьей-то деятельности. Судя по всему, здесь поработали лопатой или топором.