Уникум - Страница 61

— Зачем? Говорю же тебе, это крупная тварь — топала, как стадо бизонов! — возмущенно откликнулся Марк.

Но я отмахнулась от него и поводила фонариком туда-сюда, освещая пятачок вокруг столового дерева. Неожиданно один из внушительных серых булыжников, полускрытый валуном-стулом, зашевелился и переменил местоположение.

— Ежик! — умильно восхитился Генрих.

Назвать существо, не уступающее размерами молочному поросенку, уменьшительно-ласкательным словечком мог только Генрих. Он вообще питал непонятную страсть ко всем живым тварям, начиная от жуков и гусениц и кончая слонами и китами. У них с Машенькой в доме даже существовала специальная колонковая кисточка, которой полагалось стряхивать тараканов со стола, чтобы не повредить им лапки.

— Здесь еще один! — крикнул Леша, посветив фонариком за палатку. — А вон и третий. Все ясно: это великое переселение ежей.

Не обращая внимания ни на восторги Генриха, ни на вытянутые физиономии остальных, я вернулась в свою палатку и залезла в спальник, но заснула, разумеется, только с рассветом.

Когда я продрала глаза, солнце уже приближалось к зениту и жара стояла одуряющая. Все общество, за исключением Генриха, расползлось по мало-мальски затененным участкам и бессильно лежало, высунув языки.

— А где Генрих? — полюбопытствовала я, вернувшись с моря после водных процедур.

— Отправился за водой, — легкомысленно ответил Прошка.

— Вы отпустили его одного?! — поразилась я и обвела всех троих недоверчивым взглядом.

— Мы попытались его отговорить, но он и слушать ничего не хотел, — несколько смущенно объяснил Леша. — Даже обиделся, когда я стал набиваться ему в провожатые.

— Ну все! Теперь его придется по всему Крыму разыскивать, — обреченно произнесла я.

— По-моему, ты преувеличиваешь, Варвара, — неуверенно сказал Прошка. — Генрих давно уже вышел из того возраста, когда человеку требуется нянька. Ничего с ним не случится. Ну, может, поплутает немного, беды в этом нет.

— Ну-ну. — Я выразительно пожала плечами и пошла искать тень погуще.

К обеду парило уже невыносимо. Мы ползали по плато сонными мухами и не находили в себе сил даже спуститься к морю. О еде не хотелось и думать, но отсутствие Генриха и воды вызывало тревогу. По идее, он должен был предполагать, что вода понадобится нам к обеду.

В три часа я захлопнула книжку и раздраженно посмотрела вокруг.

— Ну, что будем делать? Снарядим поисковую экспедицию сейчас или дождемся ночи?

— Да что ты все волну гонишь, Варвара! — вскинулся Прошка. — Может, Генрих сидит у Славок, пережидает жару. Или Белов вызвал его к себе. Заблудиться тут практически невозможно. Иди себе вдоль берега, пока не упрешься в забор.

Я скептически хмыкнула, но спорить не стала. Что толку препираться с человеком, которого предыдущий опыт ничему не учит?

В четыре часа Леша нервно забегал туда-сюда по плато.

— Не мельтеши, пожалуйста, — раздраженно попросил его Марк. — И без тебя тошно.

— Варька, Прошка, может, дойдем до пансионата, узнаем у Славок, появлялся там Генрих или нет? — предложил Леша. — Как бы его солнечный удар не хватил.

Я с трудом оторвала от матраса размякшее тело. К моему немалому удивлению, Прошка последовал моему примеру без единого звука.

— Давайте вместо Варвары схожу я, — героически вызвался Марк.

— Не стоит. Лучше тебе еще денек отлежаться после Прошкиного антикомарина, — сказала я и во избежание дальнейших препирательств решительно направилась к тропинке.

Солнце уже вполне зримо сместилось к западу, но легче от этого не стало. Сверху пекло, от раскаленных камней дышало жаром, отраженный от идеально гладкой морской поверхности солнечный свет резал глаза. К тому времени, когда мы, едва волоча ноги, дотащились до пансионата, с нас сошло семь потов. Я добрела до тенистой аллеи и упала на первую подвернувшуюся скамейку, а Леша и Прошка отправились к Славкам. Вернулись они минут через десять, и по их лицам я сразу поняла, что Славкам о судьбе Генриха ничего не известно.

— Не заходил он к ним, — сообщил Леша. — Они сегодня почти целый день просидели в номере, так что вряд ли Генрих мог с ними разминуться. Может, спросить у Белова?

— Нет, это ты неудачно придумал. Белов, не дай бог, решит, что Генрих пустился в бега. Еще сочтет его исчезновение признанием вины. Придется идти дальше. Генрих мог войти в ворота и не заметить ни забора, ни корпусов. А тут сквозной проход.

— Ну и куда же мы пойдем? — уныло спросил Прошка.

— Куда понадобится, — огрызнулась я. — Нечего было его одного отпускать. Заблудиться тут, видите ли, невозможно! Можно подумать, вы первый день с Генрихом знакомы.

Прошка без единого звука проглотил упрек и покорно поплелся за нами с Лешей. Как мы добрались до остановки автобуса, идущего на Алушту, я помню весьма смутно. Зато отчетливо помню бетонную стену, которая преградила нам путь, когда мы попытались пройти по берегу дальше. За стеной, увенчанной колючей проволокой, торчали, подпирая небо, какие-то безобразные металлические конструкции. Шоссе, подходившее у остановки почти к самому морю, огибало забор и круто поворачивало в гору.

— Все! Дальше идти бессмысленно, — объявил Прошка. — Думаю, даже Генрих не способен полезть через колючую проволоку или потопать по такому солнцепеку в горы.

— Но куда же он тогда подевался? — недоуменно спросил Леша. — И что нам теперь делать?

— Возвращаемся в пансионат, — хмуро скомандовала я. — Черт с ним, с Беловым! Пусть подозревает Генриха, пусть хоть всесоюзный розыск объявляет, главное, чтобы Генрих нашелся.